Ответы на письма читателей …
Ваше мнение о Солженицыне. Не кажется ли Вам, что лауреата Нобелевской премии наши демократы просто «задвинули»? И второй вопрос. В одном из выступлений Вы говорите о подлинном и ложном экуменизме. Что это значит?
Многие патриоты до сих пор не могут простить Солженицыну, что в 90-е годы он поддался общему гипнозу и не сумел разглядеть, что «целились в коммунизм, а попали в Россию». В самом начале перестройки он выступил с широковещательной программой «Как обустроить Россию», не понимая, что те, кто пришел к власти, меньше всего собирались «обустраивать Россию». А когда прозрел и стал говорить правду по телевидению, которое после возвращения из эмиграции ему было щедро предоставлено, его без всяких объяснений «задвинули».
Для меня Солженицын, прежде всего, летописец эпохи большевизма. Его книги более всего ценны как исторические документы. Промыслом Божиим в хрущевскую «оттепель» он получил доступ к секретным архивам. Благодаря Солженицыну многие с ужасом узнали о существовании ГУЛАГа. Солженицын явился пророком крушения коммунизма, обнажив его зло. Я хотел бы в связи с Вашим вопросом выделить две черты из того, что было пережито им в ГУЛАГе: отказ от лжи и общение между христианами разных исповеданий.
Однажды, находясь в глубине Сибири, Солженицын принимает решение никогда больше не лгать. То, что он позднее сформулирует в самиздатском сборнике: «Не лгать! Не принимать участия во лжи! Не поддерживать ложь!». Не лгать значит не говорить то, что не думаешь. Это было решение с неисчислимыми последствиями. Единственной возможностью разорвать порочный круг лжи было – говорить правду. Выйти безоружным навстречу преступникам.
Так человек становится на путь, ведущий к познанию истины. Слово правды среди общего молчания в атмосфере безбожной лжи – это немало. Тому, кто мужественно хранит человеческое достоинство, даже не зная Бога, нередко открывается большее. Христос говорит, что истина сделает нас свободными. Один из епископов-новомучеников писал в те годы: «Благословенны те, кто не склонился перед ложью. Им принадлежит жизнь вечная. И они помогают нам выстоять сегодня». Мы прославляем новых мучеников, которые перед Богом и перед людьми исповедовали правду и истину.
Теперь наступили новые времена, и пришли новые испытания для Церкви и всего нашего народа. Несомненной заслугой Солженицына является то, что он остался верен однажды избранному им принципу. Его новая книга «Двести лет вместе» – доказательство этому. Сегодня требуется не меньшее мужество говорить правду, чем в годы открытых гонений. Новая ложь и пропаганда растления все более обретает поддержку государственной политики.
И здесь я перехожу к ответу на Ваш второй вопрос. В книге «Один день Ивана Денисовича» Солженицын рассказывает о том, как он встретил баптиста, который помог ему обрести первоначальную веру. Подобные свидетельства мы находим и в рассказах об общении в концлагере православных с католиками. Перед лицом смерти в противостоянии общей лжи они обретали единство.
Не есть ли это подлинный экуменизм? Не о таком соединении Церквей надо говорить сегодня, которое может быть достигнуто интеллектуальными усилиями богословов, а о таком, которое может быть дано только Богом, Духом Святым. И реальным путем к этому сближению может стать, прежде всего, – «жизнь не по лжи». Ибо «если вы в малом были неверны, кто даст вам большее».
Нет, наверное, нужды объяснять, что мы должны в чистоте и неповрежденности хранить святыню Православия, не идя ни на какой компромисс в вопросах веры ни с католиками, ни, тем более, – с баптистами. Невозможно назвать подлинным экуменизмом и ту духовную экспансию, которую они пытаются осуществлять в нашей России. Но подобно тому, как надо было когда-то вместе противостоять главной угрозе человечества – распространяющемуся по всему миру коммунистическому атеизму – так сегодня все должны объединиться перед лицом новой, более серьезной опасности. Ибо сатанинское утверждение греха как нормы открывает дорогу антихристу.
Дорогой отец Александр! В книге отца Германа (Подмошенского) «Цена святости» о святителе Иоанне Шанхайском и Сан-Францисском подробно рассказывается о том, как владыку Иоанна посадили на скамью подсудимых близкие ему архиереи. «После заседания суда, где присутствовал будущий иеромонах Серафим Роуз, – пишет о. Герман, – он, вернувшись, сказал мне такую продуманную фразу, которая вошла в основу его предсказания о будущности Церкви: “Церковь есть организм, а не организация. Всякая церковная организация, поскольку она организация, в конце концов поклонится антихристу”«. В одном из своих выступлений Вы, мне кажется, высказываете что-то подобное этому. Может быть, когда-нибудь и наступит такое время, но судите сами, насколько опасно опережать столь серьезные события. Не на основании ли этой мысли о. Серафима иные священнослужители, когда возникают у них духовные затруднения или когда их несправедливо наказывает церковное начальство, почти не задумываясь, переходят в другие, удобные для них юрисдикции? Или даже оказываются вне всяких законных юрисдикций, говоря, что дух должен предпочитаться букве? И харизматическое служение – церковной организации. При этом они ссылаются на слова апостола Павла: «К свободе вы призваны, братия» и «вы куплены дорогою ценою; не делайтесь рабами человеков». Я лично знаю одного такого благочестивого священника. В течение многих лет он усердно трудился на приходе в небольшом городке. У него образовалась довольно большая община – не просто с воскресной, а с православной музыкальной школой, через которую шло приобщение к Церкви многих детей. Но вот у батюшки внезапно возник конфликт с правящим архиереем, где, создается впечатление, владыка явно погорячился. Музыкальная школа была закрыта, а указом архиерея батюшка должен был отправиться в другой, далекий от его прежнего служения город. Батюшка не нашел в себе сил расстаться со своими многочисленными духовными чадами, и не подчинился архиерею. Он перешел в так называемую катакомбную церковь и переселился в деревню в сопровождении своих ближайших помощников, где служит в простом деревянном доме, являя необыкновенное благочестие. Неотступно соблюдая самый строгий монастырский устав, каждый день совершая Божественную литургию. Что все это значит?
Иерей И. Д., г. Санкт-Петербург
Это значит искушение протестантизма. Очень заманчивой может быть мысль, что дух должен предпочитаться букве. Что пламя высокой духовности всегда рискует погаснуть от тяжести Церкви как организации, и дыхание Евангельского благовестия – под гнетом административного давления. Мы знаем из истории Церкви, что соблазн тех, кто своими речами или своим поведением смущает верных, может быть очень велик. И диавол подталкивает приписать недостатки одного человека всей Церкви. Значит, ради верности правде Христовой надо уйти из Церкви? В то время как в ней присутствует Бог, Его благодать. Надо быть слепым ко всей картине происходящего, к тому, чтó есть широта и долгота, и глубина, и высота (Еф. 3, 18), чтобы не видеть в Церкви главную ее реальность. Истинные харизматики и подлинные пророки всегда знали тайну богоустановленной иерархии и служили со святым послушанием Церкви, потому что любили ее. Наши иерархи могут иметь естественные человеческие немощи и ошибаться в принятии конкретных практических решений. Но Бог силен обратить во спасение эти ошибки там, где есть святое послушание. В том-то и дело, что оно должно приноситься не просто тому или иному архиерею, а Самому Первосвященнику Господу Иисусу Христу. Здесь вопрос веры «во едину святую и апостольскую Церковь». Господь знает, что все мы человеки, и остаемся всегда во власти наших немощей и несовершенств, и потому приходит на помощь нашему человечеству поистине Божественным путем. Пока Церковь благодатна, а благодать не отступит от нее, пока она хранит в чистоте свою веру со всеми ее догматами, заповедями и таинствами, – до конца времен будет совершаться в ней это непостижимое чудо. Христос не оставил нас сиротами. Он послал Духа Святого, Который наставляет нас на всякую истину. Он основал Свою Церковь, которую Он ведет среди всех испытаний Духом Святым. Мы не одни. И тот, кто приходит в Церковь, не уповая на свой разум и даже на свою молитву, обретает помощь свыше в силе послушания и в крепости заступничества за него Господа и всех святых. Это путь креста, сораспятиясо Христом. Путь Церкви на земле. Свобода во Христе. Она поистине может дорого стоить. Но кто верит во Христа, тот знает, что не бывает обстоятельств, когда исполнение заповедей Божиих оказывается невозможным. Обстоятельства и заповеди – это одна и та же воля Божия. То и другое одновременно дается нам Христом, чтобы спасти нас от лукавого компромисса с ложью. Увы, компромисс с ложью может быть и героического характера.
Чада мира сего называют свободой возможность не подчиняться ничьей чужой воле, не быть ограниченными кем бы то ни было в удовлетворении своих желаний. Ради достижения такой свободы, они готовы на все, порой даже на то, чтобы пожертвовать всеми своими благами и самой жизнью. Чада Божии понимают под свободой иное – безоглядное следование Духу Божию. Они знают, что самые великие преграды находятся не вне, а внутри нас. Когда разум и воля заставляют человека быть полновластным господином себе, он не замечает, до какой степени он становится рабом своих естественных желаний. Нет лучшего пути для освобождения от этого рабства, чем святое послушание истине. Подлинное послушание не ограничивается тем, чтобы не допустить нарушения предписаний Церкви или решений церковного начальства. Для него важнее всего отвержение своей воли. Некоторые говорят, что в Церкви слишком много канонов, и порой они даже противоречат друг другу. Но тот, кто подлинно послушен, не занимается изучением правил и канонов, для того чтобы найти в них для себя свободу от них, а старается не упустить ни одной из возможностей возрастания в верности Господу, которые даются нам на каждый день и на всякий час. Он принимает все правила как иго благое и бремя легкое, соединяющие его с Господом, Который был послушен до смерти и смерти Крестной. Это выбор может показаться бесполезным, неразумным, не имеющим цены в глазах мира, и по мнению иных в Церкви. Но Спаситель, Который в течение всей Своей жизни являл предельное самоотвержение, судит по-другому. Когда возникают у нас подобные искушения, Крест Христов ставится перед нами, и мы слышим голос Господа: «Не хотите ли и вы отойти?» Блажен, кто вместе с апостолом Петром может ответить: «Господи, куда нам идти? Ты один имеешь глаголы жизни вечной».
Мой батюшка показал мне Ваш ответ на его письмо с вопросом о том, что такое Церковь как организация и о послушании церковному начальству. Ваш главный аргумент – благодатность Церкви. Если Церковь благодатна, значит все наше послушание приносится не кому-то, а Самому Богу. Признаком благодатности, говорите Вы, является хранение в неповрежденности догматов, таинств и заповедей. Тогда объясните мне, пожалуйста, епископы, которые лишали сана святого Иоанна Златоустого, патриарха Никона или митрополита Филиппа, разве они не исповедовали те же самые догматы, не совершали по всем правилам таинства, не учили заповедям? Значит, их решения Церковь должна была принимать со смирением и послушанием, веря, что Бог силен обратить зло в добро? Или все-таки существуют еще какие-то критерии, кроме названных Вами?
Д. Приходько, г. Санкт-Петербург
Ваш вопрос только подтверждает то, что написано у меня в ответе Вашему батюшке, иерею И. Ни лишение сана, ни ссылки, ни смерть не могли заставить этих людей не подчиниться Церкви и тем более уйти из нее. Они приняли великую несправедливость со святым послушанием, предавая все в руки Божии. И Бог показал им и нам, что Он действительно силен зло обратить в добро, поставив их на свещнице истины, да светят всем до скончания века в доме Божием.
Еще раз скажем, искушения могут быть действительно очень серьезными. Как сказал иеромонах Сампсон (Сиверс), когда его несправедливо запретили в священническом служении: «Если бы не благодать Божия, можно сойти с ума». Одно дело – претерпеть несправедливость со стороны врагов Церкви, а другое – со стороны самой Церкви. Господь попускает эти искушения, чтобы испытать нас, послушны ли мы Богу и Его благодати и есть ли в нас подлинное смирение. Благочестие без смирения хуже, чем порок, говорят святые отцы, потому что благодать легко может превратить злого человека в смиренного, а диавол легко может превратить тщеславного человека в злого. Свидетели тому – иудеи и язычники. Ничто так не противно вере, как гордость. Вот почему Бог говорит: «Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам» (Мф. 11, 25). «Сие», согласно разуму Церкви, – это «тайна Царства Божия».
Апостол Иуда в своем Соборном Послании, говоря о нечестии непослушания, приводит пример трех знаменитых грешников: «Горе им, потому что идут путем Каиновым, предаются обольщению мзды, как Валаам, и в упорстве погибают, как Корей». Грех Корея заключался в том, что он восстал против водительства Моисея, когда сыновья Аарона и род Левия стали священниками богоизбранного народа. Самолюбие Корея было уязвлено, и он ни за что не желал это принять. Он сам желал исполнить служение, на которое ему не было дано власти. И когда он сделал это, то погиб страшной смертью, так же как и те, кто участвовал с ним в его нечестии. Корей – образ человека, который не хочет подчиниться церковной власти и дерзает совершать то, на что не имеет права. Так было с Лютером, протестантами, сектантами, раскольниками, обновленцами. Не то же ли самое происходит, когда кто-то самовольно отказывается от служения в Церкви, имеющей благодать? Слово Божие самым решительным образом обличает тех, кто покушается на законную власть в Церкви и предпочитает собственный путь пути Божию.
После публикации в православном журнале этой переписки я получил еще одно письмо.
Дорогой отец Александр! Спасибо за ответы иерею И.Д. и его духовному чаду из Санкт-Петербурга. Поистине, в духовной жизни сегодня как никогда требуется рассудительность, которая зиждется на смирении. Но все-таки, мне кажется, Вы в этих своих ответах что-то спрямляете. Они в чем-то не согласны с главным звучанием большинства Ваших книг. Ну, может быть, не с главным, но требуется добавление чего-то, наверное, не менее существенного, благодаря которому можно лучше понять Вашихсовопросников. Ведь ложное смирение может проявляться не только во внутрицерковных отношениях. Двусмысленный мир может быть где угодно. Вы сами в одной из своих бесед ставите вопрос: «Что значит примириться со всеми?»
Виктор Савченков, г. Москва
Да, в одной из бесед перед Великим постом поставлен у меня этот вопрос: «Что значит примириться со всеми?» Где взять силы, и, прежде всего, где взять понимание, чтобы простить тех, кто совершает геноцид народа, растление наших детей, нравственное и физическое убийство молодежи, предательство России?Неужели возможно такое примирение с врагами Божиими и врагами Отечества? Святой Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский говорит, что да, возможно. В беседе о Страшном Суде он описывает характер миротворческой деятельности антихриста. Антихрист «будет делать всем приятное при одном условии – одобрение его деятельности и признание его верховной власти. Он предоставит возможность жизни Церкви, будет разрешать ее богослужения, постройку прекрасных храмов при условии признания его «верховным существом» и поклонения ему». «У него будет личная ненависть ко Христу, которая будет питаться атмосферой этого общего мира. Он будет жить этой ненавистью и радоваться отступлению людей от Христа и Церкви. Будет массовое отпадение от веры, причем изменят вере многие епископы, и в оправдание будут указывать на блестящее положение Церкви».
«Искание этого мира (компромисс) будет характерным настроением людей, – говорит святитель Иоанн. – Прямота исповедания исчезнет. Люди будут изощренно оправдывать свое надеяние на «ласковое зло» (обратите внимание, как определяет cвятитель мир «человека беззакония» – «ласковое зло»). «Ласковое зло» будет поддерживать такое общее настроение, что в людях, радующихся этому примирению, будет навык отступания от правды и сладость компромисса и греха».
Итак, важно – как, какой ценой достигается мир. «Антихрист будет все дозволять людям, лишь бы они «падши, поклонились ему». Это не новый способ установления всеобщего мира. Римские императоры готовы были дать свободу христианам, только бы они признали божественность их верховной власти, и они мучили христиан только потому, что они исповедовали: «Богу одному поклоняйся и Ему одному служи»».
Каковы же плоды этого мира? Когда «весь мир покорится ему, тогда он откроет лицо своей ненависти ко Христу и к христианству». Вот о чем должны мы напомнить друг другу в Прощеное воскресенье, прежде всего: прежде чем примириться со всеми.
Вот почему отец Михаил Польский, составивший и издавший два тома житий новомучеников, свидетель славы Церкви русской, в Прощеное воскресенье не вышел служить – потому, что в храм приехал епископ Антонин (Грановский), обновленец. «Полон храм был народу, – рассказывает монахиня Анна (Теплякова). – И батюшка Сергий, настоятель, вышел. И отец Алексий, второй священник. А отец Михаил не вышел служить. За ним посылают – он не идет. За ним вторично послали. Ну и вот, отец Михаил так и не вышел с Грановским служить вечерню Прощеного воскресенья. А через неделю его забрали».
Подлинное прощение невозможно без исповедания полноты веры, и подлинное прощение невозможно без жизни по вере, без отвержения всякой лжи и всякого зла. Иными словами, мы призываемся понять две вещи. Во-первых, что прощение невозможно там, где нет признания греха, и, во-вторых – прощение невозможно, если оно не исходит от Бога. Отрицание греха делает прощение, по крайней мере, излишним.
Мы живем в мире, где все делается, чтобы отменить в массовом сознании само понятие греха, отменяя заповедь Божию и нравственный закон. Если не существует больше нравственного закона, не существует и греха. И непонятно, о каком прощении может идти речь. Чем углубленней человек живет духовной жизнью и, значит, чем больше он узнает, как страшен грех, тем сильнее нуждается он в прощении от Бога, от другого человека. И тем легче способен он сам простить.
Вот высота прощения – обретение Господа и друг друга в Нем. Примирение, которое имеет целью только земное, в конце концов сводится к тайне антихриста, к притче о злых виноградарях, которые говорят: «Это наследник; пойдем, убьем его и завладеем наследством его» (Мф. 21, 38).Их уже не интересует Христос, но только ценности, которые Он оставил.
Говорить, что надо подставить левую щеку, когда вас ударили по правой – чистейший идеализм, мечтательность, если верностью правде Христовой не открыть себя любви Христа, заушенного за осуждение всей неправды мира, если не принять благодать Бога, Который больше сердца нашего, как говорит святой апостол Иоанн Богослов.