С 21 по 25 мая проходит VIII Международная конференция «Навстречу 300-летию Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры». Одна из основных тем форума посвящена церковнославянскому языку. В конференции принял участие кандидат философских наук, заведующий кафедрой социально-гуманитарных дисциплин Азовского технологического института – филиала Донского государственного технического университета Андрей Григорьевич Стульцев, который выступил с докладом «Старые и новые тексты богослужения: сходство и различие». Мы попросили Андрея Григорьевича высказать свое мнение по практическим проблемам преподавания церковнославянского языка в России:
«Церковнославянский язык не является уделом небольшой группы специалистов, потому что на нем молятся все православные, то есть примерно 3-5% населения России. Все они слушают в храме и читают дома молитвы на церковнославянском языке, другое дело, что из этих 3-5% примерно 1% дополнительно к этому осмысливают его с точки зрения современной науки – филологии, философии и т.д.
Нередко высказываются мнения о трудностях понимания церковнославянского языка. Что можно сказать по этому поводу? Если обычный человек зайдет на факультет математики и услышит лекцию по высшей математики, как он отнесется к этой лекции? Вроде бы лектор говорит на русском языке, вроде бы в аудитории сидят русские люди, но при этом понятного мало. Никто ведь не говорит, что первому встречному, случайно зашедшему на лекцию в университете, человеку сразу станет все понятно. Все понимают, что это абсурд, что, если ты хочешь получить знание, которого ты раньше не имел, ты будешь вынужден познакомиться с названиями таких предметов, о которых ты раньше даже не слышал. В церковнославянском языке есть названия тех понятий, с которыми мы в быту не встречаемся, как, например, «благодать», «милосердие», «смирение». Это то, что пощупать нельзя, хотя оно реально существует. Поэтому, как только ты входишь в эту область, ты вынужден познакомиться с наполнением этих понятий. Это нормальный процесс изучения новой области знаний.
Даже преподаватели русского языка говорят, что если ввести церковнославянский язык в школе, то школьники как минимум лучше будут знать русский язык. То есть у церковнославянского языка есть такое банальное прикладное значение как фундамент современно русского литературного языка. Кроме того, от него очевидна польза в духовном понимании, потому что благодаря изучению церковнославянского языка люди узнают о том, с чем они в жизни не сталкиваются. Существует множество вещей, которые реально существуют, но в быту мы с ними не имеем дело. Например, Млечный путь. Сейчас, вероятно, уже никто не будет спорить, что Млечный путь реально существует, но, выходя в магазин или идя на работу, мы не встречаемся с Млечным путем, и можно прожить долгую жизнь, так и не узнав, что есть Млечный путь, что есть понятие Млечного пути, но он есть. Так вот, если представить, что от Млечного пути зависит наша жизнь в вечности, то, естественно, для нормального человека будет естественным узнать, а что это такое, даже если он об него не пороге своего дома не ударяется. Примерно то же самое происходит с тем, о чем говорит церковнославянский язык, это то, что существует реально, и если человек вдруг осознает, что от понимания этого реального существующего церковнославянского языка зависит его жизнь в вечности, то, естественно, он попытается его выучить.
Что касается перевода богослужения с церковнославянского языка на русский, то этот перевод сейчас невозможен даже просто технически. Это всем православным филологам известная вещь, что технически такой перевод невозможен, так как нет словарей, нет грамматики, нет специалистов, нет методик перевода. Просто некому осуществлять такой перевод. К тому же нет благословения на то, чтобы церковнославянские тексты переводить на русский язык, да и, собственно говоря, делать это незачем, поскольку, как было отмечено участниками конференции, русский язык – это просто усеченный церковнославянский. Перевести церковнославянский язык на русский – значит испортить церковнославянский. Это все равно что взять язык науки, например язык астрономии в вопросе о Млечном пути, и испортить его. Конечно, какое-то представление о Млечном пути останется, но, боюсь, это будет искаженное представление».
Русская народная линия