Эти «Письма» были написаны Константином Дмитриевичем Ушинским в 1859 году по просьбе императрицы Марии Фёдоровны и адресованы лично ей. Впервые были опубликованы в 1908 году.
О необходимости русского воспитания
Дело воспитания — такое важное и такое святое, именно святое дело, такое решительное и непоправимое, что рука всякого истинно русского человека, прикасаясь к нему, невольно задрожит. Здесь сеются семена благоденствия или несчастья миллионов соотечественников, здесь раскрывается завеса будущего нашей родины… О, дай Боже, чтобы ни одно дурное семя не попало даже как-нибудь нечаянно в эту юную душу, которой суждено быть душой 60 миллионов русского народа!
Следовательно, говорить о воспитании наследника в настоящем его возрасте — всё равно что говорить о том, развитию каких убеждений должен способствовать по возможности его воспитатель. Или, другими словами, какие убеждения желательно бы видеть в русском монархе. Боже мой! Как должен быть уверен человек в чистоте, искренности, истине и народности своих убеждений, который принимает на себя обязанности стать бдительным стражем при образовании убеждений будущего русского монарха!
Но здесь одной искренности мало, надо быть ещё уверенным, что мои убеждения действительно не только вполне человеческие, но и вполне русские убеждения. Но, может быть, вы спросите меня: что такое русские убеждения? Знаю ли я их? Где их отыскать? На это я отвечу вам: что я их не знаю… Мы до сих пор пользовались иноземными убеждениями, зато мы и меняли их легко, зато они и прививались к нам плохо, и приносили мало существенной пользы. Но в настоящее время Западная Европа дала нам страшный урок: тысячи её убеждений сразились и рассыпались как прах. Теперь нам, к счастью или к несчастью, но уже нечему подражать: где за границей мы найдём убеждение, которое мы могли бы признать своим? Уж, конечно, не во Франции, где правительство держится только отсутствием прочных убеждений в обществе и где общество довольно правительством именно потому, что у него нет никаких убеждений. Да и не в Германии, где метафизическая государственная философия выродилась в самые безобразные утопии…
А идти вперёд необходимо. В настоящее время все с лихорадочным нетерпением требуют улучшений и преобразований по всем частям. Нет сомнения, что эти требования будут возрастать более и более… Мне кажется, что благоденствие России, а следовательно, и счастье её монарха заключается не в подражании западным преобразованиям, а в самостоятельном развитии государственного народного организма, вытекающем из сознания действительных народных потребностей, а не из детского желания угоняться за Западом.
Об опасности преобладания формы над содержанием
Воспитание наследника должно быть духовно-эстетическое. Я бы назвал его идеальным, если бы этому слову не было придано значения чего-то ложного, несущественного. Постараюсь передать яснее мою мысль. Всё в мире имеет форму и содержание, но редко форма соответствует содержанию, а часто случается наоборот, что под пышной формой вовсе нет никакого содержания. Но чем выше стоит человек на общественной лестнице, тем привлекательнее и изящнее окружающие его формы жизни и тем легче может он увлечься этими формами и не заметить содержания. Вот почему чем выше поставлен человек в обществе, тем более воспитание должно стараться увлечь его красотою и глубиною содержания мысли, идеи; тем прочнее должно оно укоренить в душе его убеждения, что всякая пышность и блеск есть только мишура История чаще всего горько издевается над пышностью, прикрывающей ничтожество, и, наоборот, из самых незначительных, нищенских форм выводит неистощимые реки истории. Картина трёх распятых на маленьком холме за стенами Иерусалима не заключала в себе ничего пышного и ничего величественного. Пётр Великий, пирующий с шкиперами голландских кораблей, тоже не мог привлечь к себе ничьих взоров, привыкнувших к роскоши. А жилища римских императоров, палаты римских богачей и дворцы бурбонской династии никогда не блистали такой роскошью, как в то время, когда под всем этим золотом скрывалась самая полная духовная нищета и не было ни одной живой идеи, из которой могло бы образоваться что-нибудь живое.
О критике без дел
Начиная с Фонвизина, если ещё не ранее, литература наша напала с негодованием на недостатки русской общественной жизни, но ещё с надеждою, что образование исправит их. Однако же прошло сто лет, масса образованных людей увеличилась во сто раз, а общественная нравственность не поднялась, если ещё не понизилась. Наши общественные язвы сделались любимой темой наших писателей. Но не в одной литературе высказывалось недовольство русского общества самим собой: где только собирался кружок, в котором были люди, по крайней мере, имеющие притязание на благородство в мыслях и поступках, там непременно возникал или нескончаемый ряд рассказов об административных чиновничьих злоупотреблениях, или различные анекдоты, обличающие общественную безнравственность.
Но, прослушавши несколько таких бесед в самых различных общественных кружках, нельзя было удержаться от мысли: отчего же при таком множестве людей, так сильно и так дружно осуждающих упадок общественной нравственности, не подымается она? В чём же и зло, как не в людях? Вчитываясь и вслушиваясь далее в эти романы, повести, беседы, анекдоты и рассказы на одну и ту же вечную тему, нельзя было не заметить, что мы только сердимся и бранимся чрезвычайно так дружески и энергически, но что положительных общественных убеждений и положительных дел у нас очень и очень мало.
О чиновниках и муравьях
Мы видим в нашем обществе три сорта людей: людей с сильными эгоистическими антиобщественными убеждениями, людей с слабыми, хаотическими общественными стремлениями, выработавшимися в убеждения, и мечтателей.
У людей с эгоистическими убеждениями, число которых в служебном мире громадно, окончательно утрачена сама вера в необходимость, возможность и пользу каких бы то ни было общественных убеждений и даже способность к ним, но зато тем сосредоточеннее и сильнее выработалось в них антиобщественное убеждение, которое можно выразить двумя словами: «Хорошо то, что мне выгодно». Это, к величайшему несчастью общества, класс людей самый многочисленный, самый деятельный, самый сильный, умножающийся год от года с поразительной быстротой. Свойство этого класса людей таково, что они всегда оставят правительству всю форму, всю обстановку власти, но в сущности лишат его всякой силы. Я ни с чем иным не могу сравнить этот многочисленный класс тихих, покорных, добропорядочных людей, как только с известной породой американских муравьёв, которые так искусно и незаметно выедают деревья и даже мебель и строения, что они долго ещё сохраняют всю свою внешнюю форму, пока случайный ветер, дунув, не свалит их и не обнаружит, что это были только призраки вещей, а не самые вещи. Всякая правительственная мера, в особенности добрая, подвергается со стороны этих людей, всегда деятельных исполнителей, точно такому же выеданию и вытачиванию.
Что государству и народу при таком состоянии общественной нравственности образованного класса тяжело, этого нет надобности и доказывать; но хорошо ли и правительству? Скажу с уверенностью: общество без высказанных общественных убеждений самое опасное для правительства — это именно болото, зеленеющее, гладкое, тихое, чуждое бурь, с виду безопасное и даже заманчивое, но в котором, где ни поставишь ногу, везде провалишься и никогда не найдёшь точки опоры. Таким образом, самое, по-видимому, покорное общество является на деле самым непокорным, парализующим государственную деятельность. Сколько благодетельных мер погибло у нас таким образом!
Где же выход?
Воспитание, лишённое единства убеждения, не решившееся ни на какое положительное направление, не давая человеку никакой общественной идеи, к которой бы он мог привязаться, открывает ему две дороги: или обманывать правительство и грабить народ, или кинуться в первую попавшуюся утопию и при малейшей неосторожности погибнуть без пользы.
Неужели же нет выхода из этих гибельных крайностей? Выход один только: правильные христианские, европейские и русские общественные убеждения, в которых бы правительство могло честно сходиться с подданными, в которых бы и правительство и подданные, отбросивши эгоистические расчёты, примирялись в идее общественного блага. Такой исход естественному чувству любви к отчизне необходим, неизбежен для каждого великого общественного организма, если он только хочет жить, т. е.развиваться, а не гнить и разлагаться.
Политические убеждения монарха не должны быть эгоистичны. Требуя от подданных бескорыстного служения отечеству, монарх должен подать собой пример такого служения, тогда только требование его найдёт отголосок в сердцах подданных.
Если милосердному Богу будет угодно хотя одной из моих мыслей дать полезное влияние на воспитание будущего монарха России, то я буду считать себя без меры и не по достоинству взысканным милостями Создателя.
http://www.rusvera.mrezha.ru/716/9.htm«>http://www.rusvera.mrezha.ru/716/9.htm