ОЧЕРНЕНИЕ Г.Е. Распутина занимает особое место в дискредитации и десакрализации имени Императора Николая II. Через слухи, сплетни, «желтую прессу» подбрасывалась клеветническая информация о любовной связи Царицы с Распутиным. Делались фотомонтажи, где Государыня вместе с Распутиным пьет чай, держит его под руку, фабриковались «интимные» письма Распутину и так далее.
О Распутине распространялись самые грязные сплетни, но они главным образом были направлены на очернение имени Государыни. Причем довольно часто этим занимались люди, близкие ко двору. Так, фрейлина Императрицы Александры Феодоровны С.И. Тютчева, тесно связанная с окружением Великого князя Николая Николаевича, распространяла лживый слух, ею же сочиненный, что Распутин чуть ли не ежедневно бывает во дворце и купает Великих княжон. Тютчева была удалена от двора, но в глазах московского общества она прослыла «жертвой Распутина».
Особенно эта клеветническая кампания усилилась с началом Первой мировой войны. Императрицу стали обвинять в шпионаже в пользу Германии (говорили о «тайном кабеле», соединяющим Царское Село с Берлином), в том, что Императрица передает секретные сведения Вильгельму II. В распространении этой лжи приняли участие генералы Алексеев, Брусилов, Бонч-Бруевич.
Показателен анекдот, записанный весной 1915 года в дневнике Р. Локкарта, британского дипломата и разведчика, находившегося в России: «Дворец. Маленький царевич плачет. Няня спрашивает его: «Мальчик, ну что ты плачешь все время?» – Он отвечает: «Знаешь, няня, когда бьют русских – плачет папа, когда бьют немцев – плачет мама».
Ходили также слухи о том, что Царица является покровительницей спекулянтов, которые осуществляют торговлю с Германией через Швецию. Действительно были такие случаи. Но тут мысль была такая. В Германию Царица продает хлеб, и это единственная причина того, почему Германия еще держится, несмотря на сложное продовольственное положение. Это вместе с тем якобы объясняло, почему в России такое сложное положение с продовольствием.
Так совершалась страшная историческая подмена, компрометировался в глазах народа образ Божия Помазанника, разрывалась вековая связь между Царем и его народом.
Председатель Совета министров граф В.Н. Коковцов в своих воспоминаниях отмечает организованный характер газетной кампании против Распутина, который он почувствовал во время встречи с редактором газеты «Новое время» А.С. Сувориным и его ближайшим сотрудником М.Н. Мазаевым. «Оба эти лица, – пишет граф В.Н. Коковцов, – твердили, что они тут ни при чем, что «Новое время» неповинно в распространении сведений о распутинском кружке, и когда я привел ряд заметок, перепечатанных и у них же, то они только отмалчивались или кивали на «Речь» и «Русское слово», которые были действительно главными распространителями этих известий. Для меня было ясно, что и в редакции «Нового времени» какая-то рука делала уже свое недоброе дело. Газетная кампания разрасталась все больше, и вопрос о Распутине невольно сделался центральным вопросом ближайшего будущего и не сходит со сцены почти за все время моего председательства в Совете министров…».
Большая группа депутатов, преимущественно левого толка, сделала в Государственной Думе запрос правительству по поводу Распутина. Дело стало известным по всей России, так как бездоказательная статья в газете «Голос Москвы», за которую номер был конфискован, полностью приводилась в тексте запроса, соответственно она попала в стенографические отчеты заседания Государственной Думы и была опубликована во многих газетах.
Сегодня можно говорить о фальсификации некоторых документов письменного наследия Г.Е. Распутина. Почти все исследователи, за редким исключением, не проводят критического анализа распутинских документов, составляющих большую часть фонда 612 (Распутин Г.Е.) Государственного архива Российской Федерации. Опять-таки, в силу рамок нашего труда, коснемся лишь телеграмм, которые приписывают Г.Е. Распутину.
Начнем с того, что почти все телеграммы Распутина, хранящиеся в ГАРФ, посланы из села Покровского. Почти все бланки телеграмм не имеют года отправления. Но самое главное: к этим бланкам приклеены белые кусочки бумаги, на которых написаны какие-то каракули, похожие на известные образцы почерка, которые принято считать почерком Распутина. Содержание этих каракуль полностью разобрать очень трудно, почти невозможно, можно понять отдельные слова. Слова эти типичны для «записок» и «писем» Распутина: «милай, дарагой, прими» и т.д. Полная расшифровка этих каракуль требует большого количества времени.
А теперь представим себе следующую картину. Распутин приходит на телеграф и передает «барышне» листочек с каракулями. Вообще порядок подачи телеграмм в царское время был таким же, как и сейчас. Человек приносит текст телеграммы, работник телеграфа считает слова, вычеркивает лишние, если они есть, и называет сумму оплаты за телеграмму.
Для того чтобы посчитать слова и определить сумму оплаты, «барышня» должна была их прочитать. А как она могла прочитать нечитаемые каракули, которые сливаются друг с другом, обрываются, не имеют окончаний? В таком случае «барышня» должна была вернуть текст Распутину и попросить, чтобы ему текст написал кто-нибудь другой. Но была еще одна возможность: Распутин мог сам продиктовать текст телеграммы, а барышня его записать. В любом случае каракули совершенно исключались.
Между тем, в ГАРФ имеются тексты телеграмм Распутина и его близких, написанных на телеграфных бланках ясным чистым почерком, скорее всего, принимающими телеграмму. Эти телеграммы вполне хорошо читаются. Почему же в одном случае Распутин находил возможность составлять удобочитаемые тексты, а в подавляющем числе случаев – нет?
Но самое любопытное – имеется несколько примеров эпистолярного наследия Распутина, которые написаны его рукой ясным и вполне читаемым почерком. Значит, Распутин умел сносно писать. Почему же он этого не делал в случаях с телеграммами?
Ответ может быть один: это не телеграммы Распутина, а их подделки, созданные с целью создания его ложного образа. Подтверждением этому служат другие так называемые «телеграммы» Распутина и его «дневник», хранящиеся в ГАРФ. Вот пример подобных «телеграмм».
Текст первой «телеграммы» написан неизвестным от руки. Речь в ней идет якобы о назначениях И.Г. Щегловитого и С.П. Белецкого. Телеграмма (копия) Распутина за подписью «Новых» в ставку Александре Феодоровне о назначении Ивана и Степана. «Пока Дума думает, да гадает, у Бога все сделано: старшим будет Иван, а младшим Степан. Так и действуй. Новых». Дальше идет следующая приписка той же рукой: «Кажется, последняя телеграмма приводилась в [неразбор.] П.Н. Милюковым».
Во-первых, Распутин очень редко подписывался фамилией, в основном он писал в конце письма свое имя. Тем более, когда речь шла о письмах Государю или Государыне. Но если уж он подписывался и фамилией, то писал «Новый», но не «Новых». Вот пример подлинной телеграммы Распутина Великой княжне Анастасии Николаевне из Киева: «Надеюсь на силы Высшей Власти Милости Божией, молитесь и беседуйте со Господом, гордых Бог не любит, простота победит, кто у власти, должен быть смирен подобно Ангелу. […] Григорий Новый».
Во-вторых, назвать это копией телеграммы невозможно. В лучшем случае это описание кем-то когда-то увиденной телеграммы, а в худшем – выдумка.
В-третьих, вышеназванная телеграмма была известна уже в дореволюционное время. Вот что писал о ней один из убийц Распутина В.М. Пуришкевич: «В городе передаются опять самые фантастические слухи о переменах на высших правительственных постах. Сегодня заезжал в Думу, где по рукам уже ходит телеграмма, посланная, как говорят, Распутиным Императрице Александре Федоровне, пребывающей в ставке; апокриф ли эта телеграмма или действительно существует такая, но из уст в уста передается ее текст: «Пока Дума думает да гадает, у Бога все готово: первым будет Иван, вторым назначим Степана». Объясняют это так: Щегловитов намечается Распутиным на пост премьера и Белецкий министром внутренних дел».
Текст второй «телеграммы» написан той же рукой, что и текст первой. Это тоже «копии телеграмм», ходивших по рукам в ноябре 1916 года: 1. Телеграмма Вырубовой из Ставки после 5.10.16 Григорию Распутину: «Всех видела. Хорошо. Маленькому лучше. Об узнике пишу.1) Анатолия просила. Раев отказал. Суслика сделали. 2) Благослови, Анна. 1) О бывшем министре Сухомлинове, 2) Анатолий – архимандрит одного из Самарских монастырей».
Что касается «дневника» Распутина, который был недавно издан под видом подлинного, то в самой описи ГАРФ слово «дневник» взято в кавычки и указано, что он фальшивый.
Особый интерес представляют собой документы, которые почему-то считаются справками наружного наблюдения за «Темным», то есть за Распутиным. На самом деле, если мы сравним эти справки со справками наружного наблюдения за другими лицами, то сразу же убедимся в их различиях. Так, документы наружного наблюдения за Гучковым («Санитарным»), или за Бонч-Бруевичем («Фарисеем»), или за Голощекиным («Рыжим») имеют точные названия оперативного документа. Например: «Наблюдение за «Рыжим». Установка: Голощекин Шая Ицков. 31 года».
Сами дела агентурного наружного наблюдения представляют собой конкретные справки, написанные лично филером, «топтуном», которые точно, поминутно, сообщают, где, когда, с кем был объект наблюдения, куда ездил, с кем встречался. Даются приметы объекта и его связей. Никаких личностных оценок при этом филер объекту не дает.
Ничего подобного мы не видим в так называемом деле о наблюдении за «Темным». Во-первых, само название дела звучит по-другому: «Особо – важные справки по делам лиц связи «Темного». То есть это уже не материалы наружного наблюдения, а некие справки о «связях». Точнее сказать, это агентурные записки, то есть сведения, полученные от агента, а не от профессионального сотрудника, проводившего скрытое наружное наблюдение.
Во-вторых, о самом Распутине в материалах рассказывается крайне мало. Также исключительно мало сведений о связях упоминаемых лиц с Распутиным.
В-третьих, материалы дела представлены в подавляющем числе машинописными копиями, не имеющими никаких подписей.
В-четвертых, все немногочисленные сведения о Распутине, носящие порочащий его характер, не представляют собой конкретно подтвержденного, точно зафиксированного факта, а носят расплывчатый и повествовательный характер. Вот, например, справка о Б.К. Алексееве, чиновнике, как утверждается в справке, для особых поручений министерства торговли и промышленности. В декабрьской справке 1915 года говорится: «Алексеева Бориса часто посещают разные лица и бывают из высшего общества, например, 7-го сего декабря его посетил бельгийский консул, пробыл полтора часа, а также квартиру Алексеева посещает Григорий Распутин. Однажды Распутин, находясь у Алексеевых, был изрядно выпивши, танцевал. Нередко посещает квартиру Распутина и супруга Алексеева. В настоящее время Алексеев занят устройством себя к г. министру внутренних дел или к его тов. тайному советнику Белецкому».
Заметим разницу: дата посещения бельгийского консула называется точная, а о цели посещения и характере его поведения не говорится ни слова. Зато о Распутине сразу же сообщается, что он был «выпивши» и танцевал. А затем сообщается о стремлении Алексеева попасть на службу в МВД. Таким образом дается и мотивация: Распутин пришел к Алексееву, чтобы попьянствовать, а Алексеев пригласил Распутина, чтобы сделать карьеру. Отсюда следует и вывод записки: пьяный Распутин проталкивает своих ставленников на важные государственные посты.
На самом деле встречи Распутина с Алексеевым носили совсем иной характер. Начнем с того, что Борис Кирович Алексеев (кстати, племянник выдающегося ученого В.И. Вернадского) был действительно чиновником для особых поручений, только не министерства торговли и промышленности, а департамента полиции. Поэтому у Алексеева не было никакого смысла просить рекомендаций у Распутина об устройстве его, Алексеева, в МВД. Вот что пишет об Б.К. Алексееве доктор Б.А. Старков: «Подрывная деятельность масонства сильно тревожила российские власти, и особенно императора Николая II. Свои соображения и опасения по этому поводу он высказал министру внутренних дел П.А. Столыпину. Тот, в свою очередь, также считал, что следствие департамента полиции о подрывной деятельности масонов ведется неудовлетворительно. По его приказанию департамент полиции усилил деятельность по сбору сведений о масонстве. В частности, был назначен специальный эксперт по этой проблеме. Им стал старший помощник делопроизводителя, коллежский асессор Борис Кирович Алексеев. Для сбора необходимой информации он был командирован в Париж. Здесь его соратником стал бывший заведующей заграничной агентурой департамента полиции, весьма опытный оперативник Леонид Александрович Ратаев. Б. П. Алексеев через посредничество Л.А. Ратаева вошел в контакт с руководством Антимасонской лиги и, в частности, с аббатом Турмантеном. Материал, собранный Алексеевым, позволял ему сделать выводы о том, что пропаганда масонства в России исходит не только из Франции и что французское масонство прямо зависит от еврейского капитала. Сводка докладов Алексеева была представлена Столыпину, который внимательно ознакомился с планом совместной с Антимасонской лигой борьбы и требуемой для этого суммой денег, а затем выразил желание, чтобы этот проект получил непосредственную санкцию Императора, лично интересующегося масонским вопросом».
Особые поручения, которые выполнял для департамента полиции Б. К. Алексеев, заключались в аналитической разработке и выявлению деятельности масонских лож в высших эшелонах власти Российской империи. Бывший директор департамента полиции С. П. Белецкий на допросе следственной комиссии Временного правительства рассказывал, что Алексеев составлял для Государя доклады о масонстве, особенно по деятельности французских и германских лож.
Алексеев был действительно хорошо знаком с Распутиным и по его запискам посещал многих видных сановников. Например, имеется письмо Б. К. Алексеева к дворцовому коменданту В.Н. Воейкову от 9 февраля 1915 года. В этом письме Алексеев пишет, что «Григорий Ефимович Распутин сказал мне, что он уже говорил Вашему Превосходительству обо мне, снабдил меня собственноручным к Вам письмом и приказал мне быть у Вашего превосходительства в один из ближайших дней».
Однако эти встречи Алексеев совершал не с корыстной целью, а для передачи им конфиденциальной информации по вопросам, касавшимся государственной безопасности. Причем делал он это по распоряжению Распутина. В упомянутом выше письме Б.К. Алексеев пишет, что «Григорий Ефимович Распутин приказал мне быть у Вашего Превосходительства в один из ближайших дней».
Между тем кому-то очень было надо, чтобы встречи Распутина с Алексеевым носили скандальный характер.
Другие сообщения подобного рода о «похождениях» Распутина, напечатанные на машинке и не имеющие подписей, представляют собой повторение одних и тех же домыслов и сплетен часто порнографического содержания, не имеющих под собой никаких конкретных источников информации.
П.В. МУЛЬТАТУЛИ,
научный сотрудник РИСИ