Настоятель храма Сретения Господня Архангельской епархии священник Иоанн Привалов создает альтернативную церковную структуру …
В начале декабря в редакцию «Русской народной линии» по электронной почте поступило тревожное письмо от прихожан храма Сретения Господня в селе Заостровье Приморского района Архангельской области, обеспокоенных антиканоническим поведением настоятеля иерея Иоанна Привалова. К письму была приложена копия Обращения мирян Архангельской епархии Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Кириллу. В документе, под которым стоят подписи почти трехсот человек, в частности, говорится, что «под предлогом “подлинной” духовной жизни, миссионерской открытости (русский язык и др.) в Заостровском храме функционирует организация, полностью закрытая для посторонних, жестко контролируемая священником Георгием Кочетковым, негативно настроенная по отношению ко всем остальным чадам Русской Православной Церкви, пренебрегающая ее Преданием и фактически живущая по собственным, скрытым для внешних наблюдателей законам и правилам».
Настоятель храма Сретения Господня священник Иоанн Привалов, отмечается далее, «как и другие последователи священника Георгия Кочеткова», считает «крещеных, но не прошедших “оглашение” в общине ненастоящими, “неполными” христианами». Таких людей «буквально выгоняют из храма после Литургии оглашенных. В результате те, кто не разделяет учения отца Георгия, вынуждены ездить для посещения богослужений и участия в Таинствах в Архангельск (в Заостровье другого храма нет). Таким образом, местные жители не имеют возможности посещать церковь в своем родном селе, а пожилые люди и инвалиды, ограниченные в передвижениях, и вовсе лишены Божественной Литургии». «В результате его (священника Иоанна Привалова. – РНЛ) многолетней деятельности в Заостровье сложилась крупная община, члены которой не отождествляют себя с другими верующими епархии», – говорится в Обращении.
«Все стороны жизни общины регламентируются уставом Преображенского содружества малых православных братств, – отмечается в документе. – Все богослужения совершаются на русском языке, хотя, насколько нам известно, подобная практика без благословения священноначалия недопустима. Отец Иоанн использует издание Свято-Филаретовского института (СФИ) “Православное богослужение в переводе о.Георгия Кочеткова”. Разумеется, в тех случаях, когда приезжает епархиальный архиерей, община переходит на церковнославянский, а из храма исчезает католическая, протестантская литература, а также книги, изданные в СФИ. Во время Божественной Литургии используется даже не Синодальный перевод Евангелия, а перевод Сергея Аверинцева, которого отец Иоанн называет святым (публично, во время богослужения)».
«В общине практикуется обязательное Причастие на каждой Литургии, однако не для всех. Члены братства делятся на две категории. Те, кто прошел “оглашение”, обязаны причащаться за каждой Литургией. Те, кто его еще только проходит, а также посторонние, пришедшие на службу, до Причастия не допускаются, более того, их вынуждают выйти из храма после Литургии верных. Таким образом, крещеные, ведущие церковную жизнь люди, если они не прошли «оглашения» в одной из общин отца Георгия, не считаются полноценными христианами и не могут участвовать в Таинствах. При этом «оглашение» может длиться годами, и все это время оглашаемый остается без Причастия. Более того, «посторонним» отказывают и в исповеди. Был случай, когда «оглашаемый» умер, не дождавшись Крещения. Но даже для тех, кто считается «полноценным» христианином, Таинство исповеди скорее профанируется: каждую субботу проводится общая «братская» исповедь. Участие в ней, однако, не влияет на обязанность причащаться. «Частная» исповедь если и проводится, то крайне редко (1 раз в два месяца). После Таинства Евхаристии мирянам (алтарникам) благословляется потреблять Святые Дары. Утреня и вечерня совершается ежедневно мирским «братским» чином, составленным священником Георгием Кочетковым. Любой из членов братства (мирян) может произнести проповедь, некоторые из них должны делать это в обязательном порядке. Членов общины обязывают читать труды священника Георгия Кочеткова, а также протестантскую и католическую литературу», – пишут прихожане храма Сретения Господня.
«В общине, – говорится далее, – регулярно пренебрегают многими традициями богослужебной жизни: на Рождество, Пасху, в Великий пост храм не переоблачают, Великий канон святого Андрея Критского читают сокращенно, за один день, и, разумеется, на русском языке, молебны совершаются только дважды в год (на Новый год и 1 сентября), акафистов не читают вообще, на Рождество нет ночной службы, практически не совершается Таинство Соборования и т.д. На Литургии после возгласа «Возлюбим друг друга…» все члены общины ходят по храму и трижды целуются. Символ Веры отходит на второе место, многим «не до него». Были случаи, когда пение Символа Веры вообще опускалось. Были случаи, когда членов общины после паломничества в православный монастырь обвинили в прелюбодеянии, под которым понималась «измена» братству. Пребывание в братстве обставляется «семейной» лексикой, но нередко отрицательно сказывается на собственно семейной жизни членов братства. Замкнутость общины проявляется еще и в том, что детей жителей Заостровья, которые не состоят в братстве, не принимают в воскресную школу».
«…Каждый член братства обязан (что вовсе не является распространенной в Русской Православной Церкви практикой) ежемесячно жертвовать «десятину». При этом все собранные средства идут на нужды общины или направляются в Москву отцу Георгию. Кроме того, членов братства вынуждают делать другие крупные пожертвования, предназначенные для СФИ», – сообщают прихожане. «Таким образом, напрашивается вывод, что в Архангельской митрополии под видом православного прихода и православной общины действуют организации сектантского характера, руководство которых исповедует откровенно еретические воззрения», – говорится в Обращении.
«Подобная община, – сообщается далее, – сформировалась в городе Вельске Котласской епархии. Ею руководит мать отца Иоанна Татьяна Алексеевна Привалова. (…) Деятельность группы носит закрытый, элитарный характер. С духовенством православного Свято-Успенского храма, действующего в городе, руководство и члены общины на открытую конфронтацию не идут, но держатся обособленно. Посещать воскресную школу (а в Вельске действует воскресная школа для взрослых), регулярно нести послушания при храме членам общины запрещается. Вместо этого проводится собственное оглашение, молитвенные собрания и т.д., причем проводятся без благословения епархиального архиерея».
В заключении своего письма прихожане храма Сретения Господня настоятельно попросили редакцию «Русской народной линии» прислать своего корреспондента в Архангельскую епархию с тем, чтобы на месте разобраться в сложившейся ситуации и при целесообразности обнародовать эти печальные факты. Учитывая серьезность обстановки главный редактор РНЛ Анатолий Степанов принял решение направить своего заместителя Александра Тимофеева в командировку в Архангельскую область.
24 декабря А.Тимофеев совершил поездку в Архангельскую епархию и встретился с прихожанами храма Сретения Господня, в том числе c жителями села Заостровье, которые в результате прораскольнической, сектантской, антиканонической деятельности священника Иоанна Привалова были вынуждены длительное время посещать храмы Архангельска, находящиеся за много километров от их родного села.
Любовь Турлаева, которая посещала храм с 1996 по 2006 год, так говорит о причинах своего ухода с этого прихода: «Община храма постепенно превратилась в замкнутое сообщество. Я стала понимать, что братство, созданное отцом Иоанном Приваловым, имеет косвенное отношение к Русской Православной Церкви. Я пришла в этом храм, когда в моей семье возникли серьезные проблемы. Отец Иоанн предложил мне пройти оглашение. Я его прошла. Батюшка действительно мне помог, научил молиться, в результате в семье произошли перемены к лучшему. Поэтому я и осталась на приходе. Потом мне предложили потрудиться в храме. Сначала я трудилась на кухне, потом несла послушание сторожа. Но со временем замкнутая жизнь прихода стала меня настораживать. Настоятель запрещал членам прихода ездить на богомолье, посещать монастыри. Однажды из разговора прихожанки я услышала об Оптиной пустыни. Мне захотелось посетить эту обитель, и я тайком, без благословения, так сказать, «самочинно», поехала в пустынь. Именно там я поняла, что община отца Иоанна Привалова имеет лишь косвенное отношение к Православию. После этого паломничества я стала посещать другие храмы. Когда об этом узнали на приходе, мне здорово досталось, меня ругали, обличали в измене». По ее словам, в первое время богослужение в храме Сретения Господня проходило на церковнославянском языке. «В самом начале приходская жизнь была близка к Православию. Но со временем богослужения стали идти на русском языке, это сбивало меня с молитвенного настроя. Службы – Вечерня и Литургия – в основном совершаются братским чином. Всенощное бдение почти не совершается, не бывает освящения хлебов, давно не было помазания. Тогда я стала ходить в другие храмы. Но проблема в том, что уйти с прихода храма Сретения Господня очень сложно».
Людмила Котцова проживает в селе Заостровье с 1993 года. «В храм стала ходить сразу после переезда в село. Помогала в храме, мыла пол. В сентябре 1995 года мне предложили пройти оглашение. Полтора года я проходила это оглашение. В храме я работала за ящиком, была бухгалтером. Больше всего меня поразило, что батюшка нам говорит одно, а в жизни нередко поступает вразрез своим собственным словам. Я не находила правды, его слова расходились с его делами. Например, он говорил, что надо внимательно и почтительно относиться к своим родителям. Однажды в село приехали его родители, отец был после больницы, он сердечник, в этот приезд он крайне плохо себя чувствовал. Раньше, когда приезжали родители батюшки, он давал нам ключи от сторожки, где могли бы остановиться его родители. На этот раз, когда приехали его родители, я находилась на кухне, возвратившись, я обнаружила, что отец батюшки лежит на холоде на скамейке. Поскольку батюшка тогда не оставил нам ключей от сторожки, мы решили, что сторожка открыта. Мы до нее дошли, но она оказалась закрытой. Мы возвратились в храм, но там тоже было холодно. Тогда мы натаскали одежды, тюфяки, чтобы отец батюшки мог немного полежать и при этом не замерзнуть. После такого приема отец настоятеля перестал к нам приезжать. Эта история стала для меня последней каплей. Отец Иоанн без конца говорит о любви, но не смог найти приют для больного отца. На любви очень много говорится на приходе, но любви там никогда не было», – рассказывает Людмила Котцова. «Поначалу в храм поступала святоотеческая литература, – продолжила она. – Потом появилась братская литература общины отца Георгия Кочеткова, продавались даже католические и протестантские книги. В лавке исчезли даже православные молитвословы. Были в основном молитвословы на русском языке, переведенные о.Георгием Кочетковым. На Литургии стали читать Евангелие, переведенное на русский язык Сергеем Аверинцевым. Батюшка говорил, что чтение синодального перевода Евангелия есть неправильная практика. Он утверждал, что у нас правильное богослужение, а в других храмах – искаженное. Поэтому мы и боялись посещать другие церкви. В 2005 года я уже не могла находиться на нашем приходе, я попросила отца Иоанна, чтобы он освободил от обязанностей стоять за лавкой, так как я не могла торговать католической и протестантской литературой. Я стала работать сторожем. Стала читать святооотеческую литературу. В 2006 года я впервые поехала в Оптину. Я ехала в обитель с надеждой и одновременно в отчаянии. Я думала, а что же мне делать, если я найду в обители всю ту ложь, которая есть у нас на приходе. Но в Оптиной я увидела правду и любовь».
«Наш храм посещали актер Сергей Юрский, Елена Чуковская, Надежда Левитская, Ольга Седакова, глава ИМКА-Пресс Никита Струве. Батюшка говорил, что он приглашает известных людей, чтобы никто не думал, что у нас секта. Но дело в том, что эти люди не видели внутренней жизни прихода. Они приезжали на мероприятия, принимали в них участие, потом уезжали, так и не узнав, что на самом деле творилось у нас. Правда, к нам приезжал известный церковный историк Дмитрий Поспеловский. Он прожил у нас два месяца. И когда он пожил и увидел нашу жизнь изнутри, тогда он сказал, что на нашем приходе нет любви. С тех пор больше он никогда к нам не приезжал, хотя до этого он хотел еще раз приехать к нам вместе с женой», – сообщила Людмила Котцова.
Валентин Баканов: «Я ходил в этот храм еще до назначения отца Иоанна настоятелем. Тогда все было прекрасно. Когда пришел отец Иоанн, нам предложили пройти оглашение. Меня поразило, что оглашаемым запрещалось молиться перед едой. Молились перед едой только верные, которые трапезничали в другой столовой. Вот так нас делили. Когда я проходил оглашение, я спросил отца Иоанна, как научиться молиться, какой молитвослов надо читать. Он мне сказать, что молитвослов не нужен, надо молиться своими словами. Я с давних пор приучился читать святоотеческую литературу. Я как-то спросил батюшку, надо ли читать Деяния Апостолов. Он мне сказал, что ни в коем случае читать их не надо. Целый год я проходил оглашение, затем батюшка сказал, что я еще не готов, и мне нужно продолжить проходить оглашение. Как-то вместе со мной на службу пошел мой сын Юрий. После службы он мне сказал, что делать нам в этом храме больше нечего, он сказал, что нас заведут в такую глушь, что нам будет оттуда не выпутаться. Если бы не Юра, я сам не смог бы уйти из этого храма. С конца 2005 года я начал ходить в Ильинский кафедральный собор в Архангельске».
Юрий Баканов: «Я крестился в 1989 году, а впервые причастился в 2001 году. Я сидел в тюрьме. Там я и уверовал. В зонах есть храмы. Я шесть лет сидел, пять из них ходил в храм. Мы сами делали молельные комнаты. У нас было общение со священниками, мы читали православную литературу. Там я и научился отличать православную литературу от католической и протестантской. Когда я вышел с зоны, я пошел в храм вместе с родителями, которые уже второй год проходили оглашение. Тогда я и посетил встречу прихожан с отцом Иоанном. Меня поразило, что люди рассказывали о своей личной жизни, открывали свою душу, плакали, а священник сидел с безразличным выражением на лице, глядя куда-то в сторону. Создавалось впечатление, что ему это совершенно не нужно. У меня сложилось мнение, что он знаком с методами психологического воздействия на людей. Он знает, как они действуют. Я у него спросил, могу ли я молиться дома вместе со своими родителями, ведь семья – это маленькая Церковь. Он сказал, что это недопустимо, так как родители уже давно оглашаются, а я еще новичок. Меня удивили его слова, как же так, я ведь крещен, ходил в свое время в воскресную школу, посещал другие храмы, почему я не могу дома молиться вместе с родителями? Он сказал, что воскресная школа – это одно, а оглашение в его храме – это совершенно другое. Меня смущало разделение прихода на верных и оглашаемых, которых выгоняли из храма, когда начиналась Литургия верных. Также поражало то, что на оглашении изучался в основном Ветхий Завет. Мой отец, проходив на оглашение почти два года, так и не добрался до Нового Завета. Эти моменты меня сильно смущали. Когда в процессе оглашения у меня возникали вопросы, то ни на один из них отец Иоанн толком не мог ответить. Первый год оглашения – это психологическое привыкание к приходу, формирование зависимости от него. На второй год идут в основном разговоры о десятине, говорится, что это такое и почему мы должны ее платить. К этому моменту почти 10% оглашаемых уже психологически готово платить десятину со всех своих доходов. Отец Иоанн ко второму году оглашения ставит перед всеми выбор – либо мы начинаем платить десятину, либо нам нечего делать на приходе. Этот выбор как бы подразумевается. Если же человек не платит десятину, но продолжает посещать приход, то на него оказывается мощное психологическое давление».
Зоя Магонова всю свою жизнь была прихожанкой храма Сретения Господня. В советское время, в годы гонения на Церковь, ее мать являлась старостой этого храма. Она принимала в своем доме священников, кормила их, вела с ними душеспасительные беседы. «Я выросла в православной атмосфере. Меня даже в садике в детстве как-то поставили на позорную линейку, когда выяснилось, что родители водят меня в храм. Вот такие были времена, меня обсмеяли за то, что я хожу в храм. Когда приехал отец Иоанн, я сразу почувствовала какое-то внутреннее несогласие с ним. Полгода я ходила на оглашение, потом я его забросила. Я ходила на богослужения, которые он совершал, и никак не могла понять, почему они так сильно отличаются от того, к чему я привыкла благодаря своему православному воспитанию. На его службах я просто не могла стоять, меня что-то гнало из храма. В 2006 году я пошла на Пасхальное богослужение в этот храм. Я не узнавала богослужение, которое с детства хорошо усвоила. Я все никак не могла подладиться под его службу. Я выбежала из храма, после чего выглядела больной», – призналась Зоя Магонова.
По словам прихожан, в советское время Сретенский храм ни разу не закрывался. Защищая храм от поругания, заостровские священники и миряне нередко расплачивались собственными судьбами и жизнями – их ссылали, сажали в лагеря, расстреливали. Фундамент Сретенской церкви пропитан кровью исповедников и мучеников за веру. И вот теперь внуки и дети тех, кто отстоял храм столь высокой ценой, лишены возможности соборной молитвы в нем. Священник Иоанн Привалов сумел за 20 лет разделить верующих на две группы: «правильно оглашенных» (тех, кто может причащаться в Сретенском храме) и «ненастоящих христиан» (недостойных даже присутствия на Литургии верных).
Прихожане также рассказали, что отец Иоанн создал еще одну общину в Вельске. В этом городе проживает его мать Татьяна Алексеевна, которая работает заведующей детским садом. Она предоставляет помещения для молитвенных собраний и прочих мероприятиях общины своего сына. Эти поездки проходят в тайне, при этом отец Иоанн просит прихожан храма Сретения Господня на звонки, в том числе и владыки, отвечать, что он вышел куда-то и скоро, вероятно, придет. Поездки отца Иоанна в Вельск, а также его деятельность в этом городе, не имеют благословения ни правящего архиерея, ни благочинного. Более того, в Архангельскую епархию по приглашению отца Иоанна и без благословения священноначалия несколько раз приезжал о.Георгий Кочетков, который не только выступал с лекциями и произносил проповеди, но даже совершал священнодействия, что является каноническим нарушением. Благочинный Вельского благочиния неоднократно выражал свое неудовольствие самочинной деятельностью отца Иоанна на подведомственной ему территории, однако отец Иоанн Привалов игнорировал его возражения.
По словам прихожан Сретенского храма, они неоднократно обращались с письмами по поводу сложившейся ситуации к блаженной памяти епископу Архангельскому и Холмогорскому Тихону (+ 2010). И владыка на собрании духовенства просил отца Иоанна служить в соответствии с канонами, чтобы не смущать верующих. Но годы проходили, и ничего не менялось. Настоятель попросту не обращал внимания на просьбы архипастыря.
Когда на Архангельскую кафедру был назначен новый епархиальный архиерей, Высокопреосвященнейший митрополит Даниил (Доровских), прихожане вновь собрали подписи и обратились с прошением к владыке. Поначалу никакой реакции не было, но в декабре 2011 года в другой храм был переведен второй священник заостровского прихода иерей Павел Бибин, воспитанник отца Иоанна и ярый последователь отца Георгия Кочеткова. В общине «оглашенных» это вызвало крайне резкую негативную реакцию, а у простых верующих затеплилась надежда. Однако с уходом священника ситуация не изменилась – иерей Иоанн Привалов продолжил ту же деятельность. Тогда прихожане, уповая на милосердие Божие, решили искать заступничества у Святейшего Патриарха Кирилла. Под письмом Предстоятелю Русской Православной Церкви подписалось около 300 человек, как жителей села Заостровье, так и мирян из разных архангельских приходов.
Как рассказывают прихожане, когда уже казалось, что никакой надежды нет, неожиданно пришло радостное известие: в середине декабря на собрании духовенства Архангельской епархии было принято решение о назначении в Сретенский храм второго священника иерея Петра Кузнецова, известного своей приверженностью Православному вероучению и уставному православному Богослужению. «Мы столько лет плакали, молились, и вот, наконец, Господь услышал наши молитвы. Боимся лишь, сможет ли отец Петр нести служение в таких условиях. Чада отца Иоанна были возмущены его назначением», – говорят заостровские верующие.
Собеседники заместителя главного редактора «Русской народной линии» Александра Тимофеева признались, что после этого назначения они вновь стали ходить в свой храм, поскольку Богослужения, совершаемые отцом Иоанном в сослужении с отцом Петром, проходят по церковному Уставу без сокращений, нововведений и сомнительных переводов на русский язык. Однако настоятель запрещает отцу Петру самостоятельно служить, исповедовать и произносить проповеди.
В заключение хотелось бы отметить, что митрополит Даниил был назначен на Архангельскую кафедру два года назад. Естественно все это время у него ушло на знакомство с местным клиром и мирянами, губернской и столичной властью. Разобравшись в ситуации, он, по нашему мнению, не мог не обратить внимания на состояние прихода храма Сретения Господня в селе Заостровье и на деструктивную, фактически раскольническую, сектантскую деятельность настоятеля храма священника Иоанна Привалова и второго священника иерея Павла Бибина. В этой связи его решение о переводе второго священника храма Сретения Господня иерея Павла Бибина на другой приход, и, затем, назначении по совету духовенства на освободившееся место иерея Петра Кузнецова, по сути, носит миротворческий характер. Уже сейчас оно позволило вернуть в храм его многолетних прихожан, ушедших оттуда в результате обновленческой реформы отца Иоанна Привалова. Решение владыки Даниила мягкое, предупреждающее. Очевидно, что если священник-модернист не прекратит своей раскольнической, антиканонической деятельности и самочиния, то правящий архиерей просто вынужден будет принять более жесткие, но единственно приемлемые решения. Ведь речь идет о попытке произвести раскол в Русской Православной Церкви, а этого ни в коем случае нельзя допустить, поскольку грех раскола, по слову святителя Иоанна Златоуста, не смывается даже мученической кровью.