В интеллектуальном клубе «Катехон» в Институте философии РАН недавно прошла встреча с Александром Леонидовичем Дворкиным, известным исследователем современного сектанства, кандидатом богословия, доктором философии (PhD) по истории, заведующим кафедрой сектоведения в ПСТГУ. В публикации приводится конспективное изложение ответов А.Л. Дворкина на прозвучавшие вопросы, затронувшие в том числе тему положения сект в политике США и России и их влияния на сознание человека.
«Секты в истории и современности» – такова была тема встречи с Александром Леонидовичем Дворкиным, прошедшей в интеллектуальном Клубе «Катехон» в Институте философии РАН. Двадцать лет назад, 31 декабря 1991 года, Александр Дворкин вернулся из США, где он прожил в вынужденной эмиграции пятнадцать лет. Будучи профессиональным историком Церкви, Александр Дворкин стал также известен своей сектоведческой деятельностью. В 1993 году им был создан информационно-консультационный Центр имени святого Иринея Лионского, с 1995 года он заведует Кафедрой сектоведения в ПСТГУ, а в 1998 году вышло первое издание фундаментального исследования А.Л. Дворкина «Сектоведение. Тоталитарные секты». На встрече были затронуты самые интересные вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Александра Леонидовича: от пребывания в Америке и возвращения в Россию, начала сектоведческой работы и создания своего исследовательского центра, до описания деятельности тоталитарных сект и их политической активности, а также о работе Дворкина в недавно вышедшем фильме Павла Лунгина «Царь». Приводим конспективное изложение ответов А.Л. Дворкина на прозвучавшие вопросы.
Из Америки – в Россию: от отца Иоанна Мейендорфа – к отцу Глебу Каледе
Ровно двадцать лет назад, в 1991 году, я вернулся в Россию из Америки и вскоре после этого начал заниматься сектоведением. Сейчас я дописываю мемуарную книгу под названием «Моя Америка», повествование которой доводится именно до 31 декабря 1991 года. Я дважды ехал в никуда. Сначала – в Америку. Из Советского Союза я уехал вынужденно, когда был совсем молодым человеком, – мне был всего 21 год. Уехал в никуда, где никого у меня не было и где все мне было не известно. Сначала было страшно, но за пятнадцать лет я обжился, попал в Свято-Владимирскую Православную Духовную семинарию в Нью-Йорке, к протопресвитеру Иоанну Мейендорфу. А затем, возвращаясь в Россию, я снова уехал как бы в никуда: менял уже какую-то налаженную жизнь на совершенно неизвестную. Я получил историческое и богословское образование, и отец Иоанн Мейендорф благословил меня вернуться в Россию, написал для меня рекомендательное письмо в Отдел религиозного образования и катехизации. Когда я начал там работать, то попал к отцу Глебу Каледе. Как раз незадолго до моего возвращения отец Глеб, более двадцати лет бывший тайным священником, вышел на открытое служение. А через два года он умер, но эти два года мы очень плотно с ним общались, работали, участвовали в общих проектах. Например, вели катехизаторские беседы в Бутырской тюрьме. Однажды к отцу Глебу пришли ребята из хора Перервинского монастыря, которые договорились о проведении концерта в Бутырской тюрьме и захотели взять вместе с собой катехизатора: он должен был стоять в хоре как хорист, а после выступить с катехизаторской беседой. И отец Глеб назначил меня, но на следующее утро сам решил к нам присоединиться. Мы каким-то контрабандным путем его провели и так начали совместную работу в Бутырской тюрьме.
Начало сектоведения и создание Центра святого Иринея Лионского
Буквально через несколько дней после моего прихода отец Глеб предложил мне заниматься сектами. Поскольку, как он сказал, на тот момент большая часть сект пришла в Россию с Запада, а я там жил и хоть что-то о них слышал, и знал немного больше, чем россияне. Это предложение было для меня шоком и я отказался; сказал, что это совершенно не мое, поскольку я историк и никогда сектами не занимался и о них ничего не знаю. И отец Глеб, уважая свободу каждого человека, не настаивал. Но потом к отцу Глебу начали приходить родители детей, попавших в различные секты, – прежде всего в наш отечественный «Богородичный центр», возникший где-то в 88-м году, и к 91-му году весьма разросшийся. И то, что они рассказывали, было очень похоже на секту монтанистов. В наше время секта «Богородичный центр» существует под названием «Православная церковь Божией Матери Державная», сейчас у нее достаточно много конкурентов, поэтому она не так заметна.Они попросили меня рассказать об этой секте в Московском городском совете, поскольку там их считали нормальными христианами – что я и сделал. А затем принял решение провести конференцию по секте «Богородичный центр», и первая конференция прошла на журфаке МГУ. После этой конференции мне посыпались звонки от журналистов, расспрашивающих о самых разных сектах. И тогда я понял, что эксперт – это не тот, кто что-то знает, а тот, у кого спрашивают.Меня спрашивали – и я был вынужден узнавать о сектах, связываться с друзьями в Америке, которые высылали мне необходимую информацию и книги. С тех пор я занимаюсь сектами и воспринимаю это как церковное послушание, от которого мне никуда не деться.
Весной 1993 года произошло еще одно промыслительное событие: в Москву приехал датский профессор миссиологии из Орхусского университета Йоханнес Огорд. Он предсказывал, что как только обрушится «железный занавес», все секты хлынут на пространство СССР. И он приехал помочь защитить Россию от сект; спросил, кто у вас занимается сектами – и ему показали на меня. Так мы с ним встретились, познакомились, и он пригласил меня в Данию посмотреть, как устроен основанный им «Диалог-центр». Сам он, кстати говоря, лютеранин из старинной датской семьи, корнями ушедший в свою традицию, но при этом многим молодым датчанам советовал переходить в православие. И в течение последующих двух лет я периодически наезжал к нему в Данию и чемоданами привозил оттуда книги и ксерокопии разных сектантских документов. По примеру его «Диалог-центра» я и пришел к идее создания нашего Центра святого Иринея Лионского – центра религиоведческих исследований, созданногопо благословению Святейшего Патриарха Алексия II в 1993 году. Но наш центр – это все-таки общественная организация, которая формально ни в какие синодальные структуры не входила и не входит. Мы работаем на добровольных началах. Но помимо консультаций и встреч со СМИ, конечно, необходима профессиональная и систематическая работа с сектами. Именно этим занимается возглавляемая мною Кафедра сектоведения Миссионерского факультета ПСТГУ. И работа наша востребована, потому что к нам все больше и больше поступает информация и жалобы от людей, столкнувшихся с различными сектами.
Особенности тоталитарных сект
Общий признак для всех типов сект, до какого бы то ни было их различения, – это противопоставление себя окружающему миру, отвержение истории и культуры. То есть любая секта это, прежде всего, культурно изолированная группа, главный смысл существования которой – в противостоянии. И именно поэтому мы не находим культурных деятелей – философов, писателей, поэтов, – которые на мировоззренческой базе какой-либо из сект творили бы какие-то произведения культуры. То есть, отворачиваясь от культуры, секты оказываются культурно бесплодными.
Когда я проводил свою самую первую конференцию на журфаке МГУ, в ее названии я впервые употребил термин «тоталитарная секта», хотя даже и не думал, что первым употребляю этот термин, мне он казался совершенно очевидным. В английском употребляется более-менее синонимичное понятие – destructive cult (деструктивный культ). Есть то, что можно назвать классическими сектами, а есть – тоталитарные. Естественно, я могу дать только определение идеальной классической или идеальной тоталитарной секты – в жизни они в таком «беспримесном» виде редко встречаются, между ними есть такая серая зона посередине. Что свойственно тоталитарным сектам или деструктивным культам? Это, во-первых, характерные для них цели. Прежде всего власть, совершенно безграничная власть, а также деньги для руководства и ближайшего окружения. А во-вторых, это характерные для них методы, которыми эти цели достигаются: обман при вербовке, манипулирование сознанием, эксплуатация своих членов, регламентация всех аспектов их жизни, абсолютизация и/или обожествление лидера и/или организации.
Обязательно ли в тоталитарной секте присутствует преступный элемент? Там могут быть уголовные преступления, но может их и не быть. Но главное: если воля лидера абсолютна – это преступление в любой момент может произойти. Как известно, власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно. Для них самое главное – это власть, которую лидер имеет над членами секты. Понятно, что власть дает и деньги, а деньги умножают власть, но все же власть, властолюбие – в первую очередь.
Тоталитарные коммерческие культы и психокульты
При этом нужно сказать, что тоталитарные секты совсем не обязательно являются религиозными: они могут прикрываться религией, а могут быть вовсе не религиозными. Пример нерелигиозной тоталитарной секты – та же самая сайентология. А есть хорошо известное направление – «коммерческие культы», например «Гербалайф», «Амвей», или всевозможные психокульты, действующие под видом семинаров по раскрытию личности, «тренингов успеха», их очень-очень много, они размножаются клонированием. Ведь что происходит в этих психокультах: человек приходит туда с определенными проблемами и там разыгрываются искусственные ситуации, в которых у него все получается и он чувствует себя тем, кем он хочет себя чувствовать, – покорителем сердец или удачным бизнесменом и т.д. Но в жизни у него все становится только хуже, потому что в жизни не бывает искусственных ситуаций, все происходит не по очерченной схеме, и человек, пытаясь применить вокруг себя приемы, которым его научили, ведет себя совершенно неадекватно, и все вокруг него рассыпается. И единственным местом, в котором он чувствует себя хорошо, оказываются именно эти курсы.
Говоря про то, как действуют подобные психокульты, я всякий раз привожу историю из своего детства. Я вырос недалеко отсюда, на Большой Никитской. Это был тогда самый хулиганский район, а я был то, что называется, «ботаником». Шпана меня всегда обижала, мне это в какой-то момент надоело, и я ушел в секцию самбо и полтора года в ней занимался, хотя по природе своей я совсем не спортивный человек. Но от этого проблему с хулиганами я не решил. Во-первых, они во время драки не становись в нужную позу, а во-вторых, – не ждали, пока я соображу, какой прием нужно в этой ситуации применить.
Как возникают секты, кто становится лидерами сект и их адептами?
Мне до сих пор совершенно не понятно, как возникают секты: в этом есть какой-то иррациональный момент. Иной раз бывает интересная концепция, совершенно закрученная и, казалось бы, привлекательная – но ничего не получается. И наоборот. Например, для меня абсолютная загадка мормоны: каким образом им удалось возникнуть, распространиться и существовать уже почти двести лет? Ведь их история – это совершенно очевидный подлог, подделка, в которой все шито белыми нитками, у них совершенно жуткие противоречия в их собственных книгах. Гораздо больше красивых, элегантных подделок, которые, тем не менее, разоблачались.
Лидеры сект, конечно, ненормальные люди: в любом случае это если не психическое расстройство, то случай сильной девиации. Как правило, они – социопаты, а также, по точному определению моего коллеги из Канады профессора Стивена Кента, люди, страдающие злокачественным нарциссизмом. Редко бывает, конечно, чтобы лидер секты ни во что не верил: даже если он не верит в какие-то свои идеи, он должен верить в свою какую-то избранность, исключительность и особое право. И главное, таких людей гораздо больше, чем состоявшихся лидеров сект: очень многие пытаются создать свою секту, но мало у кого получается. Тут должны совпасть несколько факторов.
Что касается того, кто чаще становится адептами сект, и есть ли некая предрасположенность. На самом деле, образованный и критично-настроенный человек редко попадает в секту, но ведь дело в том, что мы не всегда в равной степени критично настроены, и в жизни всегда бывают ситуации, когда внушаемость повышена. Для того чтобы человек попал в секту, нужно, чтобы совпали два условия: первое – чтобы к вам подошли с нужным предложением; и второе – чтобы подошли в нужный момент, когда человек переживает какое-то кризисное состояние и становится наиболее внушаемым. Ведь даже самый мало внушаемый человек в какие-то моменты делается более внушаемым; в связи с чем есть такое сектоведческое крылатое выражение: у каждого из нас есть свой гуру, и наше счастье, если мы его никогда не встретим!Но, наверное, определенный иммунитет дает высокий уровень культуры: если у человека есть культурный, эстетический вкус – его эстетическое чувство будет протестовать против сектантских идей. Конечно, это не полный иммунитет, но хоть какая-то степень иммунитета. Опасный рубеж – предпенсионный и начало пенсионного возраста, когда человеку кажется, что он оказывается на обочине жизни и не может найти себе место, – это любимый контингент, скажем, «Свидетелей Иеговы».
Признак тоталитаризма – лишение свободы
Связана ли сложность выхода их сект с тем, что сектанты угрожают своим адептам? Конечно, в любой тоталитарной секте адептам прививается искусственный страх, «фобия на выход». Любой человек знает, что если он выйдет из этого «замечательного» сообщества, то он станет «предателем» и будет нести полную ответственность за этот выход. Не обязательно поступают угрозы о расправе, но прививается установка, что Бог («судьба», «карма» и т. д.) тебя накажет, и все в твоей жизни пойдет плохо. Ему постоянно рассказывают, что такой-то вышел, у него начались несчастья, он приполз к нам на коленях, но мы его не приняли, потому что нам предатель не нужен. Так происходит у «Свидетелей Иеговы»: у них есть «отсоединение», лишение общения, когда человека могут объявить отступником, и никто из секты не имеет права с ним заговорить. Поэтому самый большой страх у их членов – это страх, что их выгонят. Это накладывается на то, что членам секты постоянно внушают ненависть по отношению к окружающему миру, секта заботится о том, чтобы обрезать все их связи с окружающим миром; и после нескольких лет в секте у человека снаружи просто никого не остается, и он готов на всё, лишь бы не быть отвергнутым и не оказаться одному в этом страшном и чуждом мире. Проблема в том, что очень сложно привлекать лидеров сект к ответственности, потому что как бы нет пострадавших: люди не считает себя пострадавшими, хотя они могут быть обмануты и обкрадены, измучены и избиты. Конечно, есть правовая система, есть суд, которые видят преступления, совершаемые сектами, но всегда нужно давать необходимые доказательства – бездоказательного осуждения быть не может.
Некоторым показателем эффективности моей работы может послужить сектантская реакция на нее: лавина лжи и клеветы, постоянно обрушивающаяся на меня. И, конечно, судебные иски, которые сектанты на меня подают. По-моему, в общей сложности у меня было 12 исков, в которых я принимал участие, и с Божией помощью мы все их выиграли.
Существуют ли псевдоправославные секты?
Да, очень важной является проблема возникновения каких-то сект внутри православного сообщества. И, к сожалению, и здесь они возникают, и достаточно часто. До недавнего времени если меня спрашивали о том, есть ли какой-то иммунитет от сект, я говорил, что, как правило, воцерковленные православные христиане в секты не попадают. Но жизнь показала, что я ошибался, – попадают. Еще как! Просто в православные секты. И псевдоправославная сектантская тусовка весьма и весьма обширна и активна. Причем это совсем не обязательно какое-то отдельное от всех сообщество, секта может возникнуть и вокруг какого-то батюшки, монастыря, организации, которая формально может находиться внутри Церкви. Можно вспомнить общину Боголюбского монастыря, которая, несомненно, пронизана сектантским сознанием, или – с другой стороны спектра – Кочетковскую общину. Есть те, которые откололись от Православной Церкви и уже находятся вне ее канонической границы; есть же те, которые находятся внутри, но фактически – за ее пределами. Бывают, собственно, и семейные секты, где, скажем, муж так общается с женой и членами семьи, что превращает их в своих подчиненных, рабов, манипулирует их сознанием. Но главное – знать признаки сект, их распознавать и разоблачать! И в них встречаются соответствующие признаки: непогрешимый лидер, регламентация всех аспектов жизни человека, противопоставление группы всему остальному миру, в том числе всей остальной Православной Церкви, обман при вербовке и прочее – типичные признаки сектантства. Наверное, это то искушение властью, которое присутствовало в течение всей церковной истории. Но рано или поздно такие общины отторгались от церковной полноты, если не реформировались в правильную сторону.
Секты в политике США и России
Секты действительно играют свою роль в политике, и иногда очень заметную. Прежде всего, нужно сказать о США. С 1993 года, в нарушение первой поправки к конституции, совершенно особое положение в Америке начала занимать сайентология: налоговое управление признало эту секту религией, чем полностью освободило её от всех налогов, а Госдепартамент США лоббирует интересы сайентологии и во всем мире. Скорее всего, это связано с тем, что сайентология, которая на самом деле действует по лекалам международной спецслужбы, обязалась делиться собранной ею информацией с официальными американскими спецслужбами. А ведь на протяжении предшествующих 25 лет Америка очень жестко относилась к сайентологии, не признавала ее религией, осуждала и преследовала за преступления. В прошлом году Калифорнийский суд принял совершенно чудовищное решение по отношению к сайентологии: отныне сайентологи получили право насильно удерживать своих членов, запирать их и наказывать, лишая их пищи или сокращая количество сна, принуждать их делать аборты и т.п. Потому что, как сказано в решении, это доктринально мотивировано! В Америке, как известно, англо-саксонское прецедентное право, и это решение создало прецедент. Американское государство вообще поддерживает секты – защищает их права, реагирует в случае их запрета в других странах, производит какое-то давление. И активно использует сектантский фактор в своей политике – для нее это инструмент геополитического давления.
Что же касается нашей политики, то на самом деле секты принимали непосредственное участие в происходившей на Украине «оранжевой революции». Действительно, в украинской «оранжевой революции» очень большую роль сыграли неопятидесятники; секта «Посольство Божие» была одной из ее ведущих движущих сил. В России тоже целый ряд сект пытается активно пролезть в политическую деятельность – и неопятидесятники на одном из лидирующих мест. К сожалению, в России отсутствует какое-либо ведомство, отслеживающее деятельность сект. В современном праве секта – это практически не существующее понятие. Лишь во Франции все же есть « Межминистерская миссия по борьбе против сектантских злоупотреблений» при премьер-министре, хотя отсутствует юридический термин «секта». Недавно несколько сект выиграли целый ряд процессов против России в Страсбургском суде по правам человека: прежде всего «Сайентология» и «Свидетели Иеговы», поскольку и те и другие у нас были закрыты. По решению Страсбургского суда Российская Федерация должна выплатить им какие-то деньги (правда, сами секты гораздо больше тратят на Страсбургский суд) и разрешить их регистрацию. Но, слава Богу, наше государство, хотя штрафы и выплачивает, но до сих пор эти секты не регистрирует.
Ведущий клуба – Аркадий Малер.
Текст – Елена Малер-Матьязова.
http://www.bogoslov.ru/text/2465400.html